«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

брусья, доски и расхожее дерево для погрузок угля. Перед боем, на «Орле» все дерево из ростр было убрано дочиста в нижние помещения и за броню. Упоры разнесены к переборкам, брусья и доски заготовлены в жилой палубе у трапов для заделки пробоин в батарейную палубу; шлюпочные мачты, весла и банки, принадлежности и доски 2-х минных плотиков, были разнесены по разным помещениям жилой палубы или разложены в проходах. Кроме того, на «Орле» была выломана вся деревянная обделка из надстроек и рубок. На носовых мостиках было удалено дерево из ходовой, командирской и штурманской рубок, вынуты рамы и вся деревянная обделка из боевой рубки. На кормовом мостике и под ним также было разобрано все дерево из 2-х рубок. Офицерская кают-компания была дочиста освобождена от мебели и всякой обделки. Мебель была разнесена в разные помещения, частью в жилую палубу, а частью на мостики, в адмиральскую столовую. Из казематов, по возможности, убрали, что было возможно. В кормовом каземате остались только шкафы. Из батареи убраны были командные столы и скамейки, решетчатые люки из рундуков, койки и командные вещи.

5) Выломанное дерево частью было выброшено за борт, частью же запасено для заделки пробоин. Удаление дерева на «Орле» велось в течение перехода Индейским океаном, так как ждали боя в Южно-Китайском море. Все эти меры, как устройство разных искусственных защит, приготовления и заготовки для исправления повреждений, были выполнены по инициативе самого офицерского состава броненосца, с разрешения командира судна. Приказов Командующего, с указанием необходимых приготовлений к бою, не было, а потому каждый корабль делал только то, что находил необходимым сам, не зная какие меры предприняты в этом направлении другими судами. Насколько мне известно, менее всего мер и подготовлений к бою производилось на броненосцах «Суворов», «Александр III» и «Бородино». На броненосцах «Александр III» и «Бородино» мне пришлось быть в Камранге; про «Суворова» говорил флагманский корабельный инженер [Е.С.] Политовский, который, осматривая суда эскадры, заходил на «Орла». Все дерево, отделка жилых помещений, оборудование верхних рубок оставались на них нетронутыми. Между тем, на «Суворове» и «Александре III» было особенно значительное количество горючих материалов, так как они выделялись отделкой кают среди судов эскадры. На «Александре III» были того мнения, что пожары на судах крайне редки, судя по предшествовавшему опыту, а если они и начинаются, то с ними легко справиться. Между тем, если бы пришлось дойти во Владивосток без боя или с небольшими повреждениями, то, опустошив надстройки и жилые помещения, были бы потом принуждены жить в испорченных каютах. На «Александре III» и «Бородине», кажется, и на «Суворове», оставалось масса дерева в рострах, между шлюпок.

Об официальном запрещении Командующего выламывать дерево, я не знаю. Такого приказа или сигнала не было. Но не было, также, никаких распоряжений по эскадре, которые предлагали бы командирам судов произвести работу удаления дерева и всего горючего. Кроме того, пример флагманского броненосца «Суворова» показывал всем судам эскадры, что Командующий не придает значения этой мере.

О разгрузке судов, удалении лишних предметов и тяжестей, не поднималось даже вопроса. Со стороны Командующего, наоборот, всегда исходили распоряжения о добавлении новых грузов. Командиры и личные составы судов не могли входить с ходатайствами о разгрузке, не зная дальнейших планов Командующего. Приказы же принять машинного масла на 75 ходовых дней и провизии на 4 месяца давали повод думать, что эскадра или займет базу южнее Японии, или пойдет во Владивосток через северные проливы, Тихим океаном.

Командир «Орла» просил флагманского инженера поднять вопрос о сдаче на транспорты лишних предметов с броненосца, но, по выходе из бухты Камранг, вопрос этот остался нерешенным, а потому на «Орле» осталась даже мебель из разобранной офицерской кают-компании. Точно также остался нерешенным вопрос об удалении, хотя бы, шлюпок и катеров, на что были выражены предложения флагманскому инженеру во время совещания корабельных инженеров на «Суворове», 5 апреля. Совещание было созвано, по приказу адмирала, для выработки мер к обеспечению непроницаемости переборок на судах. Удаление шлюпок и катеров должно было увеличить остойчивость, так как от одной этой меры центр тяжести судна понизился бы на 3 [дюйма], а сам броненосец уменьшил бы осадку на 2 [дюйма]. Кроме того, эта мера имела бы серьезное значение в пожарном отношении.

6) Хотя «Орел» и принимал серьезные меры против пожаров, но в бою возгораний было очень много, а некоторые пожары потребовали при тушении крайних усилий. Главным образом пожары были по спардеку, в верхней палубе, также на мостиках и рострах. Было 2 пожара в батарейной палубе. Всех пожаров насчитывали до 30. Горели остатки дерева: шлюпки, отделка катеров, решетки коечных сеток, адмиральское помещение, каюты, на баке – палубная настилка, командные рундуки с пожитками в верхней палубе, перлиня, швартовы, пластыря, койки, вьюшки с пеньковым тросом, обвесы коечных сеток, угольные мешки, уборы катеров, краска и шпаклевка, местами обугливался линолеум, из электрических магистралей и проводов выплавлялась смола, горели направляющие элеваторов, фалы, флаги, снасти.

Коечные защиты оказались совершенно неудовлетворительными, койки воспламенялись при первых же осколках, внедрявшихся в них, после чего они плохо поддавались тушению, и будучи затушены, чрез некоторое время разгорались снова.

В угольную защиту по батарейной палубе и в коечных сетках были попадания 6 [-дюймовых] и 12 [-дюймовых] снарядов, но уголь не воспламенялся, хотя его разбрасывало с страшной силой. Угольной защиты хватает поэтому только на один раз, на одно попадание большого снаряда. В кают-компании взрыв 12 [-дюймового] снаряда разметал угольную защиту, имевшую 7 [футов] (2,1 м. – Р.К.) толщины. Горели также чехлы, пожарные шланги, спасательные пояса, матрацы, изоляция паровых труб, ковры, занавески, клеенка, переговорные резиновые шланги.

Самые сильные пожары на «Орле» были в рострах, на катерах, на шкафуте, в адмиральском помещении, в церкви, в каютах батарейной палубы. В адмиральском помещении оставалась вся мебель и отделка: в кабинете адмирала оставались, частью, еще неубранные, мешки с сухарями, там же была сложена некоторая мебель кают-компании. В 2-х шестидюймовых башнях были воспламенения своих патронов, причем, выгорела электропроводка, были попорчены прицелы и некоторые мелкие приборы, обгорела вся прислуга. На носовом и кормовом мостиках были взрывы своих ящиков с 47-мм патронами; в батарее и кормовом каземате 75-мм орудий взорвало несколько патронов, в которые попали осколки, но при этом другие патроны той же беседки не взрывались, а только разбрасывались.

Вред от пожаров на боевом корабле неисчислим. Во время тушения пожаров по открытым местам, гибнет масса крайне ценного личного состава из трюмно-пожарного дивизиона, а иногда и из комендоров. Пожары выводят из строя орудия, особенно мелкие; часто из-за дыма